…и постарались не торопиться с выводами, когда отправляли её в первый класс.

Из садика Юля вышла, научившись многому: тому, как общаться с разными детьми, как обращаться с чужими вещами, как оказывать помощь и поддержку друзьям, как правильно воспринимать учебу и как получать удовольствие от новых знаний.

Группа у нас была небольшая и уютная. Воспитатели уделяли время каждому ребенку. Они знали об их предпочтениях и особенностях, о том, у кого и на что аллергия, кто и как реагирует на разлуку с родителями и кто и в каком темпе усваивает материал. Наши воспитательницы могли по праву называть себя продолжением нашей семьи и вторыми мамами нашим детям. Они до сих пор интересуются тем, как у нас обстоят дела, а мы до сих пор иногда приезжаем, чтобы навестить их и посмотреть на их новых воспитанников.

Думаю, что именно они во многом повлияли на наше восприятие атмосферы в учебных заведениях.

Первый год в государственной школе был волнительным и сложным, главным образом из-за того, что для Юли всё было в новинку. В школе было много классов — на линейке таблички с номерами доходили до буквы «Ч», а в каждом из классов было по 30−32 человека.

И такая ситуация была в каждой школе в округе. Первый месяц я не сильно беспокоилась. В школе ещё не было никаких оценок, все дети новенькие и не знакомы друг с другом. На втором месяце я начала слышать, как дочь говорит, что она хуже, чем остальные ребята, потому что у неё нет специальных наклеек, которые заменяют им оценки. Что она хуже, если их вдруг оказывается меньше, чем у одноклассницы Светы. Наряду с этим, она начала рассказывать, что её обижает сосед по парте. И никто ничего с этим не делает.

«Ничего», — думала я, «не может же ребёнок всё время находиться в тепличных условиях. Нужно уметь отстаивать свои границы, нужно уметь сталкиваться с трудностями и учиться решать их».
Но ещё через несколько месяцев Юля начала рассказывать, что улыбчивая молодая учительница «часто стала кричать» и «сердиться на всех нас». Я поговорила с другими родителями и услышала от них тоже самое. Я не обвиняла её и прекрасно понимала, что справиться с таким большим количеством детей непросто. Непросто разобраться в каждой конкретной проблеме каждого конкретного ребёнка и невозможно найти столько времени на то, чтобы вникнуть в конфликты каждого.

Во втором классе начались проблемы с мотивацией и с выполнением домашнего задания.

Поначалу Юле было тяжело адаптироваться в частной школе, но уже спустя первую учебную неделю она завела себе подружку. Первое, что она делала, когда я встречала её — это рассказывала мне о том, что она сегодня узнала и чему её научили. Она даже рассказывала мне, чем её кормили. Когда я слушала её, я понимала, что главное, что мы получили — это ожившего, заинтересованного и счастливого человека. Я понимала, что, выйдя из школы, нам не надо думать о том, что мы придём домой и вместе с ней засядем за учебниками. Всё уже сделано, и это время мы можем потратить друг на друга, а не на разбор очередной сложной задачи. У Юли появилась мотивация. Когда она получила свою первую тройку по математике, она сделала всё для того, чтобы её исправить, а учителя с удовольствием помогали ей в этом. Мы перестали воевать с телефоном — на время занятий никому в школе не разрешалось им пользоваться. Дополнительные кружки увлекали её настолько, что в какой-то момент это стало гораздо интереснее, чем соцсети.

Конечно, мы долго всё взвешивали и обо всём разговаривали, прежде чем перевести Юлю в частную школу. Я прочитала кучу отзывов и пообщалась с несколькими десятками родителей и детей. Я общалась со своим ребёнком, ведь, в конце-концов, это была именно его жизнь.
Ниже приведу отрывок из лекции, которую будет полезно почитать каждому, кто находится в раздумьях: